Археология и памятники архитектуры15 августа в 07:01От древней пыльцы до лазерного дальномера: главный археолог Москвы — о необычных находках и тенденциях в науке
Леонид Кондрашев. Фото Ю. Иванко. Mos.ru
Как в столице борются с нелегальными копателями и почему Индиана Джонс — антигерой для археологов? На эти и другие вопросы mos.ru ответил главный археолог столицы Леонид Кондрашев.
Круглый год на улицах Москвы можно встретить людей с лопатами и кисточками — это археологи. За 11 лет специалистам удалось обнаружить более 80 тысяч старинных артефактов, которые открывают неизведанные грани истории Москвы.
Но на этом работа археологов не заканчивается. Почему некоторые находки лучше оставить под землей и что узнали специалисты из россыпи пуговиц, найденной на Тверской улице, накануне профессионального праздника Дня археолога mos.ru рассказал первый заместитель руководителя столичного Департамента культурного наследия, главный археолог города Леонид Кондрашев.
— Археологические исследования в Москве ведут более двух веков, обнаружены миллионы артефактов. Можно ли сказать, что основную часть города уже исследовали?
— Нет, это совсем не так. Москву все считают сердцем России, но на археологию города обратили внимание достаточно поздно. Первым предположил, что древние артефакты могут быть и в центральной полосе, в том числе в Москве, Зориан Доленга-Ходаковский. Это польский патриот, дезертир из русской армии, который изучал славян. Он допустил, что Дьяково городище в музее-заповеднике «Коломенское» — капище (языческий храм. — Прим. mos.ru) древних славян. Предположение оказалось неверным, это было место древнего поселения, но главное — он обратил внимание на то, что это археологический объект.
Археология «живет» в Москве всего с середины XIX века. С этого момента сделано много важных научных шагов, и сейчас археология столицы России занимает признанное место в науке. Однако, думаю, вскрыто не более 10-й части культурного слоя города.
— Есть ли такое количество найденных объектов, после которого археолог скажет «ну все, уже хватит»?
— Мода на исследование (особенно курганов) пошла с XIX века, и с тех пор специалисты набрали огромное количество материала. Важно исследовать артефакты и определять их место в историческом процессе, но сейчас среди археологов действительно превалирует мнение, что нужно проводить меньше раскопок.
С другой стороны, Москва не может застыть. В городе постоянно ремонтируют коммуникации, строят новые дома, прокладывают дороги. И конечно, параллельно необходимо организовывать археологические исследования, чтобы материал не пропал. Нужно не просто собрать артефакты, но и тщательно зафиксировать, где и как они были найдены, чтобы реконструировать историческую картину. Это называется спасательной археологией. Мы спасаем историческую и археологическую информацию, которая заложена в находках. Другого пути нет.
— Что самое ценное с исторической точки зрения удалось обнаружить за годы работы в Москве?
— Я противник спортивного принципа в археологии. Иногда самый неказистый артефакт (их совокупность или категория) может перевернуть наше представление о прошлом. Все находки для нас очень важны. Главное, чтобы мы смогли нашим научным анализом, без выдумок или фантазий, ввести их в научный контекст.
Например, в Кремле найдена печать, датируемая не позднее 1096 года, это гораздо раньше первого упоминания о Москве. Там же обнаружили берестяную грамоту, которая описывает имущество одного из знатных людей — татарина на русской службе. Еще одну грамоту нашли около мытного двора. Купец записал, что на границе Московского княжества его буквально обчистили таможенники соседнего княжества. Для исследователей экономической истории такие вещи очень важны.
Один из самых ценных кладов города обнаружили во время реставрации Гостиного Двора. Скорее всего, это казна купца Траханиотова, который был убит во время Соляного бунта 1648 года. Он хранил образцы каждой европейской монеты. Деньги обнаружили в самогонном аппарате, такие до сих пор используют в Австрии. Мы думаем, что купец спрятал монеты уже во время штурма усадьбы. Значит, этот аппарат находился на виду, а не стоял где-то в глубине дома.
Еще один клад, который свидетельствует о «протобанковской» деятельности, нашли в «Зарядье». В Средневековье здесь был порт, куда приходили речные корабли. Путешествовать с деньгами было опасно, поэтому в «Зарядье», скорее всего, существовала система обменных пунктов. Мы нашли кубышку и много разбитых горлышек от мелких кубышек, сосудов с монетами.
— Что еще предстоит изучить в Москве? Есть ли какие-то планы по исследованию отдельных районов, территорий?
— Сейчас археологи в основном сосредоточены на спасательных работах, потому что количество находок должно переходить в качество наших знаний. Но планово продолжим работы в ТиНАО, где находилось множество поселений, на территории Московского Кремля, где продолжается реставрация, в Замоскворечье.
Чтобы понимать, в каких местах надо организовывать раскопки в первую очередь, мы создаем археологическую карту Москвы. Перед началом работ в полях мы примерно предполагаем, что сможем найти. Но иногда действительность оказывается гораздо интереснее даже самых смелых ожиданий. Например, та же находка самогонного аппарата в самом центре Москвы!
— Остались ли еще в Москве нелегальные копатели? Как сильно они вредят археологическому процессу?
— К сожалению, проблема еще существует. Мы продолжаем с ними бороться, взаимодействуем с органами полиции, участвуем в рейдах. Найденные предметы важно правильно зафиксировать, ведь археолог может раскопать один объект только один раз.
Например, нелегальные копатели в свое время продавали новгородскую печать с территории Подмосковья. Такие артефакты известны, но как они там оказались и где конкретно? Может, это княжеский архив или разграбленный торговый караван? Эти вопросы для нас так и останутся без ответа.
Нелегальные копатели бывают разными. Одних привлекает археологическая романтика, они раскапывают эффектные вещи, не задумываясь, что портят информацию для настоящих специалистов. Таких копателей мы стараемся включить в состав археологической экспедиции. А есть и те, кто ищет вещи для перепродажи. Такие люди могут продавать и подделки.
— А что делать, если обнаружил предполагаемый артефакт на территории Москвы?
— Стоит обратиться в Музей Москвы или к нам, в Департамент культурного наследия (например, через mos.ru). Как правило, такая находка дает старт профессиональной археологической работе. Мы исследуем место, где был найден предмет, и определяем, действительно ли это археологический объект.
Не надо стесняться, конечно, на 100–200 таких псевдонаходок придется одна настоящая, но часто очень важная. Главное, отметить место обнаружения. А если эта находка валяется не на виду, то лучше нам сообщить место, чтобы мы сами ее извлекли при необходимости.
— Какие тенденции можно выделить в современной археологии? Действительно ли лучше оставлять некоторые артефакты под землей, чтобы они лучше сохранились?
— Да, это только одна из тенденций. Приведу пример: палеоботаники вместе с археологами исследовали пыльцу в разных слоях во время раскопок на Красной площади. Они сказали, что сначала на этом месте была опушка леса, потом — поле (появились семена культурных полевых), затем — огород, а после местность застроили.
В XIX — начале ХХ века археологам даже в голову не могло прийти такое исследовать. Они брали крупные артефакты, не добирая информацию, которая доступна сейчас. Методика постоянно эволюционирует, поэтому, если есть возможность не раскапывать тот или иной объект, лучше его оставить коллегам из будущего.
Сегодня совершенствуются и неразрушающие методы, например геофизические исследования. Так, в местах захоронений меняется химический состав почвы, останки человека можно отследить приборами. Можно увидеть и другие аномалии — остатки какого-то сооружения, контуры дома. Мы можем фиксировать всю информацию, вообще не раскапывая археологические объекты. Но пока это самое начало пути, приборы еще не показывают детали артефактов.
— Как влияет на вашу работу развитие технологий? Применяют ли в Москве на раскопках дроны или сканеры?
— Сейчас происходит большая революция в методах исследований. Например, используются лазерные дальномеры. Раньше ручные рисунки делали профессиональные архитекторы, а сейчас — лазерный дальномер. Он позволяет точнее определить расстояние до предметов, их площадь и объем.
На помощь археологам также пришли дроны. Иногда, чтобы понять логику устройства поселения, надо посмотреть сверху. Раньше в экспедиции брали огромные стремянки, бедные фотографы вынуждены были забираться на высоту. Теперь снимки сверху получить гораздо проще. Поэтому сегодня в археологическую экспедицию берут и специалистов, которые могут управлять новыми гаджетами.
Собрать такую компетентную научную команду — задача руководителя раскопок. Сам археолог — это не Индиана Джонс, который работал практически один. Кстати, этот герой — антикумир в профессиональной среде, потому что он портил все, чего касался.
— Сегодня наша жизнь так или иначе документируется даже в бытовых мелочах. Как вы думаете, останется ли в будущем актуальна археология в привычном для нас виде?
— Конечно, некоторые предметы нашей жизни уже ушли в историю. Что такое «Железный Феликс» (арифмометр, счетная машинка. — Прим. mos.ru), а что такое катушечный магнитофон? Многие уже и не знают. Кроме того, археолог изучает не только линейную информацию. Мы же и так знаем, какие монеты были в ходу в тот или иной период, но каждый раз их обнаружение помогает нам связать остальные артефакты, происхождение которых не столь ясное.
Например, мы знаем, когда исчезли ламповые мониторы. Они позволят археологам будущего определить датировку других объектов. Вообще, Москва так бурно строится, что я бы очень пожалел коллег, которым предстоит этим заниматься. Представляете, какой подземный торговый комплекс на Манежной площади им придется раскапывать. Но что будут использовать в работе через 200–300 лет, находится за гранью нашего воображения.
— Что, на ваш взгляд, будет ценным артефактом нашего времени для изучения будущих археологов?
— Все наши вещи представляют интерес, это срез повседневности. К примеру, во время реконструкции Тверской улицы по программе «Моя улица» мы увидели, что оторванные пуговицы концентрируются в определенных местах. Наложили их на схему магазинов и поняли, что это зоны, где толпились люди в очередях. Такая информация позволяет археологу сделать свои выводы о быте людей. А речь идет, например, просто об оторванных пуговицах.
От лица нашей семьи московских археологов поздравляю всех коллег, которые сейчас находятся в поле. Многие вещи в истории нашей родины нам кажутся хрестоматийными, а они появились именно благодаря такой не очень заметной, но очень важной работе наших коллег.
